Open contents
Раскрыть оглавление
Рассекреченная история Рассекреченная история Рассекреченная история Рассекреченная история 3 3 3 3 3 3
01
Author:
Автор:
М. Ланда. 1981 г.
Совершенно прекрасный человек (Размышления)
Автор:
М. Ланда. 1981 г.
No items found.
This is some text inside of a div block.

Книге Э. Фромма «Анализ человеческой деструктивности» предшествует в качестве эпиграфа отрывок из греческого мифа (о железном веке):

Каждое последующее поколение хуже предыдущего. Придет время, когда наши потомки станут настолько отвратительными, что будут поклоняться силе — власти; могущество будет для них правом, а почитание добра исчезнет. Наконец, уже ни один человек не возмутится, видя совершение неправедного дела, не почувствует стыда в присутствии несчастного. Зевс уничтожит их тоже...

Есть другая древняя легенда: среди живущих имеется тридцать шесть праведников (не меньше), если их не станет — погибнет человечество...

Даже в наиболее порочных обществах, — пишет Э. Фромм, — всегда были выдающиеся личности, воплощающие высшие формы человеческого существования. Некоторые из них были ораторы — проповедники гуманности, «спасители», без которых человек мог бы потерять видение своей цели; другие остались неизвестными. Это те, кого еврейская легенда относит к тридцати шести справедливым — праведникам...

Образы таких праведников дала человечеству мировая — в том числе русская — художественная литература.

... Совершенно прекрасный человек — князь Мышкин, созданный гением Достоевского: человек, проникновенно понимающий людей, сочувствующий страдающим, оскорбленным и униженным; человек, способный любить другого, других больше себя, забывая о себе.

... Дон Кихот, вызывающий восхищение своим страстным, не­ посредственно реализуемым стремлением к справедливости, своим мужественным самоотвержением. Его, конечно, тоже следовало бы причислить к праведникам... Если бы только он не присваивал себе так часто миссию суда и расправы...

Праведниками бывают (но не всегда, разумеется) не только герои художественных произведений, но и создавшие их авторы. Прототипом булгаковского Мастера («Мастер и Маргарита») был сам Булгаков. Проповедник добра — не только созданный воображением Сент-Экзюпери Маленький Принц, но и сам Сент- Экзюпери.

***

Я надеюсь, что придет время и художники напишут — может быть, уже написали? — о нынешних праведниках, наших современниках. Мы, не наделенные писательским даром, можем толь­ ко свидетельствовать о них. Можем и должны. С полной ответ­ ственностью я могу назвать имена. Их гораздо больше тридцати шести...

В последние годы этих людей нередко называют «диссидентами» (Точнее было бы называть их правозащитниками). Одни произносят эти слова с уважением и симпатией, другие — с ненавистью и злобой, третьи — со страхом, вызванным стремлением отмежеваться, показать свою «непричастность».

Кто же они такие — правозащитники, «диссиденты»?

Это люди, искренне и глубоко возмущающиеся всякой не­ справедливостью, жестокостью, насилием, ложью, подавлением человеческой свободы.

Это те, кто пытается помочь гонимым, сострадает несчастным и преследуемым.

Это те, кто не отождествляет право с силой, не благоговеет перед властью, не отрекается от себя в любых обстоятельствах (противоположное случается редко).

Наконец, это люди, самостоятельно мыслящие. Они не полагают себя ни непогрешимыми, ни всезнающими (в частности, знающими «правильный путь») . Но они ищут этот путь — собственными, часто тяжкими усилиями.

Правозащитников, осознавших и открыто проявивших себя за последние 10–15 лет, объединяет (вернее — сближает, роднит)

— не какая-либо определенная система взглядов — политических или религиозных;

— не те или иные интересы (национальные, классовые, сословные, профессиональные);

— даже не сопротивление огромной силе давления, нажима, на­ правленной на деформацию личности и поведения, на внушение конформности (хотя именно это сопротивление обычно наиболее заметный внешний признак «диссидентства»).

Духовная близость, родство, симпатия возникают благодаря сходству внутренних побуждений. Побуждает же и подвигает — любовь.

Любовь как неприятие ненависти, в том числе — мести, в том числе — так называемого «справедливого возмездия».

Любовь — идентификация себя с другим, стремление к пониманию этого другого, сочувствие, сострадание, милосердие к нему.

Любовь как утверждение самоценности каждого человека, его права на достойную и необходимую ему свободу.

Любовь как неприятие насилия, жестокости, лжи в качестве средства совершенствования человека и человеческих отношений.\

***

Андрей Дмитриевич Сахаров достойно и естественно представляет тех, чьим главным ведущим мотивом является любовь. Никто не устанавливал этого «представительства» — оно совершилось само собой. Праведник — не президент, не глава правительства, не генеральный секретарь, его не выбирают и не назначают. Светочем для людей он становится незаметно для самого себя.

Мне повезло: я лично знаю этого удивительного, светлого человека, и многие мои друзья лично знают его. Но светочем он является не только для нас, знающих его лично, но и для многих доброжелательных людей, знающих правду о нем. Для всех, кому известны его самоотверженные попытки помочь людям, кто слышал о его выступлениях в защиту одного, другого, пятого, сотого несправедливо преследуемого и гонимого. О его выступлениях в защиту групп, общностей людей, пытающихся реализовать свои гражданские и политические права (государством формально признаваемые) или добивающихся прекращения дискриминации (формально отрицаемой, но фактически существующей).

А.Д. Сахаров призывает (в том числе и руководителей советского государства) прекратить жестокое и унижающее человеческое достоинство обращение с заключенными; освободить (амнистировать) политзаключенных — узников совести (то есть людей, репрессированных исключительно за высказываемые ими — устно или письменно — взгляды и, следовательно, не совершивших никаких преступлений).

Академик Сахаров пишет статьи и книги — о стране и мире, об угрозах, нависших над человечеством, и о поисках выхода. И каждое слово в этих статьях и книгах проникнуто любовью к людям, к стране, к человечеству, к Миру. К Миру —в обоих смыслах.

За все это Андрей Дмитриевич был лишен многих социальных и материальных привилегий — но это его, разумеется, не остановило. Вот уже ряд лет он подвергается все усиливающимся пре­ следованиям, слышит все громче раздающиеся в его адрес угрозы. Это его тоже не останавливает. Почти в полной изоляции он продолжает свой подвиг любви, самоотверженности, терпения...

(Замечу в скобках, что с некоторыми утверждениями Андрея Дмитриевича я не согласна, некоторые положения, для него несомненные, я сомнению подвергаю. Но это ничего не меняет в моей оценке его необыкновенной личности.) Я все больше убеждаюсь, что мне довелось встретить «положительно прекрасного человека».

Да, удивительный человек — и удивительна судьба его! Большой ученый, силой своего таланта создавший нечто, имеющее чрезвычайное значение (или кажущееся таковым) для государства, обеспечившее государственную мощь. Заслуги его были сразу же признаны и высоко оценены и властью, и миром науки. Его наука, которой он был поглощен и увлечен. Счастливый человек!

Счастливый? Но с какого-то момента он увидел мир за пре­ делами своей науки. Мир проблем жизни человеческой, очень далекой от счастья. И проникся их значимостью.

Создатель «супер-бомбы» (видимо, тогда он полагал, что в руках его государства это оружие обеспечит мир его стране и всей земле) осознал катастрофическую опасность некоторых до­стижений современной науки (в том числе и его собственных). Размышляя об этом с позиций ученого и подлинного гуманиста, он пришел к мысли, что зреющую опасность можно ограничить и предотвратить путем мирного сосуществования с государствами другой системы (это — вовне) и путем либерализации внутреннего государственного устройства (т.е. обеспечения человеческих, гражданских и политических прав). Свои «Размышления...» по этому поводу (1968 год) он адресовал всем людям доброй воли; обращался к властям своей страны. В этих «Раз­ мышлениях...» он не отвергал социализм, однако указывал на необходимость сочетания его с подлинно демократическими свободами.

Никакого ответа на свой меморандум академик Сахаров не получил. Советская пресса и радио его «Размышлений...» не опубликовали. Советскому гражданину не положено ни писать, ни распространять, ни даже читать не одобренные соответствующими инстанциями сочинения: виновный в нарушении этого правила преследуется вплоть до ареста и заключения, нередко длящегося многие годы.

Но соотечественники Андрея Дмитриевича, несмотря на это, многократно перепечатывали текст меморандума на пишущих машинках. А затем он был опубликован за границей и широко обсуждался в прессе демократических стран. И выдающийся ученый, академик, трижды Герой Социалистического Труда попал в опалу.

Многие в такой ситуации останавливаются. Андрей Дмитрие­ вич не остановился, не запнулся. Он продолжал пристально вглядываться в жизнь своей страны, размышлять о ней — и от­ стаивать то, что он считал правым делом. Естественно, к нему потянулись родственные по духу люди. Новых друзей подвергали преследованиям. Их судили — и Андрей Дмитриевич простаивал у подъездов зданий, где людей судили за независимые мысли, за реализацию права на свободу слова и убеждений (в залы судов не пускали). Андрей Дмитриевич выступал с заявления­ ми в их защиту, нередко обращался при этом к советским властям. И, узнав об этом из распространявшихся самиздатом текстов, из передач западных радиостанций, все новые люди обращались к Андрею Дмитриевичу в надежде, что его слово поможет им добиться справедливости. И снова он пытался помочь, снова апеллировал к советским властям. И снова все апелляции оста­ вались безответными. Один и вместе с друзьями Андрей Дмитриевич продолжал разоблачать нарушения прав человека, ссылаясь на подписанные Советским Союзом документы — Всеобщую декларацию прав человека, Заключительный Акт Хельсинкского соглашения и другие.

Тщетно! Наделенные высокими полномочиями государственные деятели, подписав документы, в которых целью объявлялось «создание такого мира, в котором люди будут иметь свободу слова и убеждений и будут свободны от страха и нужды» (Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года), давно об этой подписи забыли.

Для Андрея Дмитриевича, в частности, «гарантия» свободы слова и убеждений проявлялась в беспрестанных официальных угрозах и «предупреждениях» и в неофициальных угрозах и на­ падениях со стороны неких «неконтролируемых» уголовных элементов, странным образом никогда не обнаруживаемых органами Министерства внутренних дел. Жизни самого Андрея Дмитриевича, жизни его близких угрожали то люди в личине некой арабской террористической организации, то представлявшиеся как члены некоего таинственного «Русского союза». И они оставались неузнанными, неопознанными и безнаказанными. И все это шло под аккомпанимент массовой пропаганды, обливавшей Андрея Дмитриевича и его близких грязью, приписывавшей (кому? Сахарову — с его отвращением к насилию!) «экстремизм» и даже «поддержку террора». И нашлись советские ученые, коллеги Андрея Дмитриевича по Академии наук, принявшие участие в этой травле.

А в январе 1980-го — высылка (по существу — ссылка) в Горький. Демонстративно беззаконная, произвольная, бессудная, минующая даже обычную формальную процедуру. Фактически — домашний арест; полная изоляция от контактов с друзьями, знакомыми, коллегами; блокирование переписки; милицейский пост у входной двери; агенты, следующие по пятам; по­ хищение личного архива, рукописей, документов. (Неусыпное наблюдение с прослушиванием и подслушиванием каждого слова не мешает, впрочем, тому, что время от времени в «охраняемую» квартиру Сахаровых врываются бандитского типа личности, угрожающие физической расправой ему и его жене.)

А по стране в это время идут новые аресты, выносятся новые приговоры. Некоторые вынужденно (перед альтернативой ареста) покидают страну. Против тех, чей срок заключения подходит к концу, все чаще возбуждаются (уже в лагерях) новые дела, и им присуждают новые сроки...

***

Да, отнюдь не праведники влияют сегодня на ход истории, определяют ее пути, способствуют дезориентации общества и индивида.

Однако в конечном счете именно праведники, а не вдохновители террора, насилия, и лжи, определяют духовный рост человечества, способствуют созданию подлинной, человеческой и человечной, истории. Для того, чтобы человек остался человеком, чтобы он не деградировал до уровня бездушного делателя орудий (и оружия!), бездушного производителя и потребителя, готового в то же время по приказу разрушить весь мир, включая себя самого; для утверждения и роста подлинно гуманной культуры, истоком и основой которой является любовь, — значение Андрея Дмитриевича Сахарова поистине огромно. Значение его жизни и подвига, его личности, а также всех тех, известных и неизвестных, самоотверженных, бесстрашных и добрых, кого он — положительно прекрасный человек! — представляет в жизни и в истории.

Сахаровский сборник, New York, 1981

Next
920
This is some text inside of a div block.
This is some text inside of a div block.
This is some text inside of a div block.
Читать далее
920
This is some text inside of a div block.
This is some text inside of a div block.
This is some text inside of a div block.